Слепой для президента - Страница 73

– Может ли состояние печени повлиять на исход операции?

– Состояние печени имеет очень большое значение. Радикальным выходом здесь является короткая операция.

– Сколько времени уходит на восстановление после операции?

– Смотря что называть восстановлением. Работа – это очень большое напряжение, и первый месяц организм только приспосабливается к новому состоянию.

Для быстрейшего восстановления назначают минимум препаратов, которые поддерживают сердечную деятельность, улучшают коронарный кровоток, лечебную гимнастику, массаж. Питание с третьего-четвертого дня самое обычное.

– Почему для операции президента выбран именно Кардиологический центр?

– Евгений Иванович Чазов, который его возглавляет, долгое время был начальником Четвертого управления. Естественно, что у Четвертого управления с этим Центром, объективно говоря, лучшим кардиологическим центром в стране, очень хорошие отношения. У них есть хирургическое отделение, где делают коронарное шунтирование… Хочу подчеркнуть, что нет разницы, где будет оперироваться президент – в Кардиологическом центре, у нас или в ЦКБ. Главное, чтобы этой операции сопутствовал успех. Мы с глубочайшим уважением относимся к Борису Николаевичу. Зная его богатырское здоровье, мы, как специалисты, уверены в том, что если операция состоится, президент справится с этой непростой нагрузкой.

– Сколько подобных операций делается в нашей стране?

– Около тысячи в год…"

На следующем листе была еще одна копия.

"…Президент сообщил, что собирается делать операцию на сердце в России и что не поедет ни в какую Швейцарию. Патриотизм, конечно, вещь прекрасная, если не угрожает национальной безопасности страны.

А операция на президентском сердце – как раз из этого разряда…"

Сиверов взялся за следующий лист. Во всех статьях разговор велся об одном и том же. Приводилась статистика: где, когда, кому из российских и зарубежных политиков делались операции на сердце. Кому-то с больным успехом, кому-то с меньшим. В общем, информация, предоставленная генералом Потапчуком, прояснила для Глеба Сиверова довольно многое. Но так и не смогла ответить на вопросы, волновавшие его.

Наконец-то Глеб прочел все, аккуратной стопкой сложил листы, спрятал их в пластиковую папку.

– Ну вот, – сказал Сиверов, взглянув на генерала, пристально наблюдавшего за ним, – я прочел все, что дали.

– Вижу, Глеб Петрович.

– Позвольте мне высказать одну версию. Может быть, она покажется вам нелепой, и мы вместе посмеемся. А может быть, она вас заинтересует, и тогда мы с вами подумаем, что делать дальше.

– Глеб Петрович, не тяните, выкладывайте все, что у вас на душе и в голове.

– В голове у меня, генерал, вот что. Я думаю, президента хотят убить несколько необычным способом.

Вы согласны со мной?

– Вот как! – воскликнул Потапчук и двумя пальцами почесал кончик носа. – Откуда у вас такие мысли, Глеб Петрович?

– Нет, генерал, не вы их мне подсунули. Не расспрашивайте меня о фактах в подтверждение этой версии. Просто дослушайте до конца мои довольно путаные соображения.

– Не скромничайте, Глеб Петрович, это вас не очень украшает. «Уничижение паче гордости», – процитировал Потапчук, не мигая глядя на своего собеседника и чуть снисходительно улыбаясь.

– Так вот, я думаю, генерал, что, если бы я задумал убрать президента, лучшего случая для достижения подобной цели мне бы не представилось.

– Ну, и как вы себе все это мыслите, Глеб Петрович? – Потапчук явно оживился. Оживление выдали глаза, которые на долю секунды расширились, сверкая из-под седых косматых бровей.

Глеб забросил ногу за ногу:

– Если действовать умело, то есть все продумав, то смерть президента спишут на врачей. И люди, убившие его, останутся чистыми.

– Вы же понимаете, Глеб Петрович, – отозвался генерал Потапчук, – ваша теория, как и любая другая, вполне подходит к сегодняшней ситуации. Мне уже пришлось выбросить вместе с многотиражными газетами сотни версий. И желающих разобраться с нашим президентом, думаю, предостаточно.

– Вот и я, генерал, говорю о том же.

– Об этом, кстати, Глеб Петрович, вы еще конкретно не говорили.

– Не успел, генерал, не успел. Но хочу сказать. В общем, я все понял. Как вы считаете, верна моя мысль?

Или нет?

– Думаю, да, – каким-то суровым голосом проговорил Потапчук, и Глеб увидел, как вздрогнули пальцы генерала. Потапчук тут же сжал кисти в кулаки. – Так вы думаете, Глеб Петрович, что действовали бы именно так – воспользовавшись болезнью президента?

– Да, генерал, лучшего случая не представится для злоумышленников.

– Я над этим, Глеб Петрович, размышляю постоянно. Что у вас по полковнику Рудневу?

– Сегодня полковник Руднев посетил один дом в Милютинском переулке и находился там около часа.

А если быть более точным, то пятьдесят шесть минут.

– Милютинский переулок? – переспросил генерал Потапчук.

– Да-да, он самый.

– Вас интересует, кто живет в этом доме?

– Я знаю, кто в нем живет, – сказал Глеб Сиверов, – сначала догадался, потом узнал.

– Может быть, вы, Глеб Петрович, даже знаете, в какую квартиру приходил полковник Руднев?

– Да, знаю, – и Глеб назвал номер квартиры.

– А кто там живет? – спросил генерал.

– Там живет некто отставной полковник Симаковский Борис Андреевич.

– А как вы думаете, Глеб Петрович, зачем полковнику Рудневу была нужна капсула, которую привез Джордано Мазини, он же Иванов?

– Думаю, именно для того, чтобы отравить президента, генерал.